место:
сакристия

БР и Младенец на троне с ангелами, центр

композиция:
За возвышающейся на троне БР изображена мерцающая золотом апсида, создающая ощущение пространственного единства, как в иконостасе {2784}.
In the centre, the Virgin, raised aloft by the throne, has a lighted golden apsidiole behind her which recreates the same effect as that in the San Giobbe Altarpiece {2784}.
Extremely similar, for example, is the figure of the enthroned Virgin, immersed in fine golden dust that is contrasted only by the compact blue colour of the mantle, which in some way isolates her in space.
But mostly it is the study of light that continues, in favour of which the merely plastic elements lose their importance, while the question of space, despite the limit imposed by the shape of the triptych, is ingeniously resolved, not only by rebuilding within the painting the unity interrupted by the frame, but also by suggesting at the sides a vast perspective depth by means of a thin strip of landscape.

На мозаике, покрывающей апсиду, можно прочесть написанную по-латыни мольбу, обращённую к БР:

On the mosaic that covers it a Latin invocation can be read:
"IANUA CERTA POLI DUC MENTEM DIRIGE VITAM: QUAE PERAGAM COMISSA TUAE SINT OMNIA CURAE"
(Надежные врата неба, руководи разумом, управляй жизнью: пусть всё, что я делаю, будет вверено Твоему попечению).
(Secure gateway to Heaven, guide my mind, lead my life, may everything I do be entrusted to Your care).

Со многих точек зрения картина из Фрари, хотя и кажется более "архаичной", поскольку еще придерживается схемы полиптиха (быть может, по просьбе заказчика), представляет следующий этап в искусстве Беллини по отношению к композиции из Сан Джоббе, очень её напоминающей. Чрезвычайно похожи в обеих картинах изображения БР на троне: фигуру БР словно обволакивает золотистая пыль, и только густой синий цвет плаща в какой-то мере изолирует Её в пространстве. Особое внимание уделено здесь свету, перед которым отступают чисто пластические качества. Несмотря на ограничения, связанные с формой триптиха, гениально решена проблема пространства.

Although apparently more "archaic" in that it once again follows a polyptychal scheme (possibly on the request of the commissioner), in many respects the painting constitute a further evolution of the San Giobbe Altarpiece, of which it is reminiscent in many ways.

Пространство внутри картины не только продолжает пространство реальное, отделённое от неё рамой, но и вызывает впечатление перспективной глубины при помощи тонких "полосок" пейзажа, размещённых по краям.

Деревянная рама триптиха, выполненная, возможно, по рисунку самого Беллини, составляет идеальное пространственное продолжение картины. Пилястры триптиха иллюзорно поддерживают плафон открытого с обеих сторон помещения, в котором находятся святые.